“Буратино” Дмитрий Иосифов: “Самое страшное — собирать участников из океана”
Дмитрия Иосифова без преувеличения знают как взрослые, так и дети. Это он 35 лет назад сыграл роль Буратино в одноименном детском фильме. После этого у простого мальчика-школьника началась киношная жизнь. Сегодня Дмитрий — популярный актер, сценарист и режиссер.
Про «буратинское» прошлое, несмотря на всю судьбоносность роли, артист старается не вспоминать. И тут же отмечает, что для зрителя, наверное, до самой старости останется деревянным мальчиком.
Сегодня Иосифов и сам делает кино. Дмитрий рассказывает, что однажды ему даже пришлось целый год снимать рекламу в Киеве, когда она только зарождалась в нашей стране. Теперь в столицу актер приехал на съемки в сериале «Блудные дети» производства Star Media, где мы его и застали.
— Дмитрий, кто ваш герой в новом проекте?
— Мне позвонили и сказали, чтобы я обязательно прочитал этот сценарий, потому что одного из героев писали с меня. Я прочитал и обалдел. Там спившийся, беспросветный, слабохарактерный персонаж. Разве это я? Мне объяснили, что спиcывали не мою биографию, а просто при написании представляли меня визуально. В итоге такая мне роль и досталась — спившегося неудачника, который в молодости имел какие-то идеи, увлекался пьесами, драматургией, но так ни к чему и не пришел, при этом потеряв все.
— Вы снимались с младых ногтей. Как в школе и институте пользовались своей популярностью?
— В школе пользовался, но не популярностью. Меня уважали за то, что я умело подделывал подписи. Подписывал классный журнал за всех преподавателей и исправлял там оценки. Меня официально об этом просил директор школы, потому что Министерство образования давало ему нагоняй за большое количество двоек у учеников. И у нас был сговор с директором. Я свое дело знал феноменально. На тот момент не было никаких ластиков, корректоров, взял хлорочку — и вперед, а потом пером и чернилами ставил необходимые отметки. За это у меня была своя выгода. К примеру, если я сдавал какой-то экзамен на «тройку», мне ставили «четверку». Но если такое происходило, я всегда намекал на то, что могла быть оценка и выше, раз у нас такое сотрудничество. А вот в институте дела с популярностью обстояли ровным счетом наоборот. Во ВГИКе внимание ко мне было пристальное, и потому мне было неловко что-то сделать не так — приходилось еще больше работать над собой.
«В Москву переехал из-за Лукашенко»
— На момент решения получить режиссерское образование вы уже достаточно долго работали актером. С чем связан выбор второй профессии?
— Видимо, с желанием все делать самому. Режиссер от начала и до конца в процессе.
— А почему поступали на режиссерский в Беларуси, если тогда уже несколько лет жили в Москве?
— Я дважды поступал во ВГИК
в Москве на режиссерский факультет, но оба мастера, которые набирали курсы в те годы, меня не взяли. А третий раз поступал в Беларуси, потому что мне показалось, что во ВГИК уже нет смысла сдавать документы. Кроме того, на тот момент в Минске у меня была семья, хотелось быть поближе к ним, к тому же там как раз открывался кинофакультет. Можно было быть поближе к семье, зарабатывать деньги и совмещать все с учебой.
— Правда, что из Беларуси потом опять перебрались в Москву из-за того, что к власти пришел Лукашенко?
— По большому счету, правда. Я вообще не люблю авторитарных людей, которые не знаю откуда приходят к власти и диктуют другим, как устраивать их жизнь. Мне кажется, что в политику идут далеко не самые умные люди. Это касается не персонально Лукашенко, я говорю о политике в общем. Потому что умный человек пытается развиваться и понимать, для чего он живет, а когда люди начинают учить жизни других… Думаю, они не самые умные и в основном они политики.
— Как часто сейчас ездите в Беларусь? Кто там остался из ваших близких?
— Не часто, но езжу. У меня там двоюродная сестра осталась, двоюродные-троюродные родственники.
— В Беларуси очень дешево снимать кино. Еще не работали там?
— Раньше, еще до окончательного переезда в Москву, снимал там рекламу. А сейчас просто не совпадало. Считаю, что это не очень правильный метод съемки — не платить людям. Если собираетесь делать кино, надо зарабатывать деньги и вести достойный образ жизни. Дешевизна та за счет того, что людям не платят или платят раз в пять-шесть меньше, чем в Москве.
«Самое страшное — собирать участников из океана»
— Вы были режиссером реалити-шоу «Последний герой». Море, солнце, еще и работа — по-моему, лучше не придумаешь. Что запомнилось с тех времен?
— Запомнилось все тем, что это было крайне опасно. Герои в спасательных жилетах выпрыгивали в открытый океан — это то, с чего начинается вся история шоу. В это время на корабль приходит радиограмма, что через полчаса у нас будет шторм от трех до четырех баллов. Учитывая, что это не море, а океан — это довольно прилично, потому что там даже в штиль волны под полутора метров. А до того, как пришла радиограмма, я рассказал оператору, что когда участники будут в воде, надо на вертолете подлететь к ним как можно ближе и сделать несколько кругов, чтобы получилась красивая круговая картинка с воздуха. Он подлетел как раз через те полчаса, когда начался шторм. Я смотрю, что люди уже не плывут, а просто борются с волнами. Попросту, чтобы не утонуть. В этот момент подлетает вертолет и начинает выполнять четко поставленную задачу. И я понимаю, что мы еще больше топим людей. Винт вертолета поднимает новые волны, встречные волнам океана, и люди начинают захлебываться. У нас перестает работать вся аппаратура связи, я не могу отозвать вертолет и просто ору пилоту, чтобы он отлетел. Он не слышит. И в этот момент мне стало просто страшно. Мы бросились к пришвартованным катерам, один из операторов хотел перейти из одного в другой и сделал это неловко, упал между двумя катерами. Хорошо, что мы успели схватить его за руки и молниеносно выдернуть потому, что ровно через секунду два борта с огромной силой столкнулись друг с другом — его бы просто сплющило!
— !!!
— Самое страшное для меня началось, когда я плыл и собирал участников в океане. И вдруг увидел пустой спасательный жилет, просто плавающим на волнах, один из таких, который был выдан участникам. Не могу передать свои эмоции в этот момент! К тому же я никого из участников шоу в глаза не видел, потому что окончательный состав утвердили за два дня до начала съемок, а мне в руки герои попали прямо перед их высадкой. Я просто по фотографиям 2х2 см при вспышках молнии, под тропическим ливнем сравнивал с тем, что видел в океане. В итоге вытащили всех, а пустой жилет просто оказался обузой одному из участников, и когда он боролся с волнами, то просто сбросил его и сам доплыл до спасательного катера.
— Как согласились принять участие в таком рискованном проекте?
— Риск есть в любом проекте, независимо от того, снимается он на острове за экватором, или на площадке в Москве. От всех жизненных ситуаций не проинструктируешь.
— А из приятных моментов после «Последнего героя» что осталось? Фруктов экзотических, наверное, наелись…
— Мы на них уже на четвертый день нашего пребывания на необитаемом острове смотреть не могли. Я мечтал о черном хлебе! Хотя бы о трех корочках. И под конец съемок шоу продюсеры нам привезли черный хлеб, селедку и водку. И никакие креветки и лангусты не могли сравниться с селедкой на пляже возле костра.
— Реалити-шоу и режиссер на таком проекте — понятия сами по себе противоречивые. Ведь реалити-шоу предполагает произвольную съемку происходящих событий, а режиссер — постановку.
Или все же такие проекты не обходятся без сценариев?
— Не совсем так. Если просто снимать, что происходит — это то же самое, что подглядывать в замочную скважину: может что-то увидите, может и нет. А если ничего нет, то что получается — выброшенная серия? В реалити-шоу функция режиссера — провокационная. Ты должен знать, как это все отснять. В «Последнем герое» было много самих по себе ярких событий — конкурсы, голосования, советы. Они были постановочными, все до мелочей продумано. К примеру, мы узнавали, кого участники хотят выгнать на совете, а потом в самый ответственный момент вводили новое правило, и у этого участника появился неожиданный иммунитет, тем самым ставили игроков в непредвиденную ситуацию.
«Называть сыновей на «А» — это хобби»
— Ваш старший сын учится на оператора. Многие режиссеры сетуют на то, что не могут найти хорошего оператора, а вы, как я понимаю, своего решили вырастить…
— Нет, я просто предложил, как один из вариантов, поступить ему на такой факультет. Мальчик молодой, на режиссера ему рано, ведь это профессия человека зрелого возраста.
А оператор — работа техническая,ее в любом возрасте освоить можно. Я ему показал — понравилось. Потом он увлекся фотографией. Режиссером стать никогда не поздно, по моей практике — многие операторы потом режиссерами стали. Так что, возможно, мы еще будем коллегами.
— У вас уже были совместные работы?
— Пока нет. Он у меня несколько раз работал камероменом на второй, третьей камере. Пока еще рано. Профессия оператора-постановщика требует опыта. Камеру он держать может, знает, как сделать композицию кадра, но надо еще знать, как выставить быстро свет и заведомо знать, что получится в конечном результате.
— Всех ваших сыновей зовут на «А»: Андрей, Антон и Артем. Это у вас какая-то семейная магия или родовой фетиш?
— Это хобби. Первого мы назвали Андреем по обоюдному согласию с супругой. Второго назвали Антоном — в честь моего деда по маминой линии. А когда мы ждали третьего ребенка и еще не знали, кто будет — мальчик или девочка, но уже точно знали, что назовем его, как и предыдущих на «А». Так появился Артем.
— Как режиссер, над чем сейчас работаете?
— Я обычно не говорю об этом, боюсь сглазить. Но в работе кое-что есть. Возможно, это будет что-то совместное с зарубежными коллегами, собираемся сделать мини-сериал.
— По- прежнему снимаете рекламу?
— Да.
— Есть ли ролики вашего авторства, которые бы зритель мог узнать по слогану?
— Мне трудно сейчас припомнить, в таком количестве их снял! И вообще в рекламе считается,
что если тебе запомнился слоган, а не продукт, то это «сюжет-вампир», он не продает продукт. Надо сделать такой ролик, чтобы зрители запомнили продукт, а заказчик смог его продать. Тогда ты сделал свое дело.
